Таланты наших лениногорцев

Сегодня она снова проснулась с болью в сердце, вонзившейся острой иглой. Вот уже несколько дней она видит один и тот же сон: ее милый Сашенька уходит в светлую даль, маня рукой, зовет за собой. А мимо грохочет товарный состав, в котором когда-то давно в суровый 43-й ехала она в далекий Курск. Молоденькой девчушкой спешила она в военный госпиталь, куда, по слухам, попал после тяжелого ранения ее Сашенька. «Только бы дождался меня сердечный», - молила Катюша, на пронизывающем ветру зябко кутаясь в старенькую рваную шаль. Тяжелые мысли спугнул грохот встречь несущегося эшелона…

Моментально проснувшись, бабка Катя осторожно прислушалась к неровному биению своего старенького сердца. А грохот уходящего товарняка продолжал рваться из-под пола, покрытого пестроцветными самодельными половичками. «А чтоб их!» – сердито прошептала бабка. Вот уж который год разжиревшая бизнесменша ремонтировала свой офис. День и ночь заунывно пели сверла, шлиф-машинки и тому подобная дробящая техника, терзающая стены и без того готовые рухнуть (дому-то более тридцати лет!)  И вот уже шесть лет жители не знали покоя. «Глянь-ка, наша буржуйка работников нагнала! Опять долбить будут!» – делилась очередными новостями забежавшая на минутку вездесущая и все знающая бабка Маня. «Так ведь уже живого места в этом чертовом подвале не осталось! С места на место целые стены переставляет, никак не успокоится. Возведет в одном месте – в другом разрушит. А через неделю все наоборот. Вечный ремонт. Так и помру с грохотом в ушах. А так покою хочется. Сердце лягушонкой то поскачет, как ошалелое, то замрет… Боюсь, как бы совсем не остановилось. Да еще сон этот, про Сашеньку. Зовет ведь…» - тревожные мысли, словно досадливые осы, жалили уставшее сознание старухи, прошедшей голод и войну, чуть было не потерявшей на фронте мужа, в лишениях поднявшей троих детей.

Напившись корвалола, бабка вновь прикорнула на видавшем виды диванчике. Под звучавший размеренный стук, проникающий сквозь потертые половички, она слышала ласково звучащие слова мужа, уговаривающего податься в только что начавший строиться Альметьевск: «Попервой нелегко будет, а потом обвыкнем. Все-таки будущее за городом, земля-то после разрухи совсем родить перестала. А еще говорят, нефть там нашли. Опять же руки рабочие нужны. Не пропадем».

Дробный стук в дверь выдернул из полудремы. Активистка старушечьего движения за справедливость бабка Маня, захлебываясь, тонюсеньким голоском тараторила: «Ляксандровна, слышь, отворяй. Буржуйка воду и горячую, и холодную отключила. Делегацию собираем, в ЖЭУ жаловаться идем. Ты с нами?» Устало отмахнувшись от назойливой подруги, бабка Катя, давно обошедшая все инстанции, в отчаянии доживала положенные ей Богом дни. Она хотела покоя и больше ничего.

* * *

«У вас – девочка!» – заглушая остервенелый крик только что появившегося на свет младенца, громко и торжественно провозгласила акушерка. «Назовем, как маму, Натальей», - высунувшись по пояс в форточку наспех построенного барака со звучным названием «Роддом», радостно говорила мужу Катюша.

Молодой Альметьевск утопал в сиреневой дымке. Цветущий май кружил голову бодро шагающему навстречу рассвету Александру – оператору по добыче нефти. На такую гордо звучавшую должность приняли после краткосрочных курсов бывшего тракториста совхоза «Зерновая гора». Теперь ему предстояло возделывать нефтяные пашни!

А бабка вдруг совсем как наяву ощутила, что нестерпимо жарит июльское солнце, а она, ловко орудуя вилами, закидывает охапки сена на высоченную копну, на самой вершине которой стоит красавец Алекксандр, первый на деревне шутник и гармонист. Весело принимая от нее пухлые клоки свежескошенной травы, норовит каждый раз заглянуть в глубокую синеву огромных девичьих глаз, о которых по всей округе ходят легенды. Много мальчишечьих сердец разбилось о холод синющих льдинок. Но для Саши сверкали они тихим лучистым светом, и от каждого взмаха длинных пышных ресниц заходилось его сердце в радостной пляске…

Гулким эхом доносилось до утухающего сознания бабки уханье большущего молота, рушившего кирпич стен. Расплывшаяся фигура хозяйки жизни – бизнесменши – самодовольно проплывала мимо скрюченных временем и непосильным трудом легких силуэтов старушек, вышедших на митинг протеста. А в тесной хрущевке на стареньком диванчике неслышно угасала жизнь по-прежнему брызжущих синью глаз бабки Кати, славившейся когда-то ударным трудом, отдавшей здоровье и молодость родному городу. Бодрой молодой походкой шла она к протянутым навстречу сильным рукам Сашеньки, лихого отчаянного силача, прошедшего войну, выдавшего на-гора первый миллиард татарстанской нефти.  Выцветшая ситцевая занавеска колыхалась от дуновения теплого ветерка, небесная синева, в тон устало закрывающимся глазам бабки, рвала тесноту убогой комнатенки. Крепко обнявшись, дружно шагали в светлую даль Катенька и Александр – слава земли родной, ее надежа и опора.

Автор: Светлана Ежова.