«Дети не виноваты, что они совершают преступления в 12 лет»

В России задумались над принятием закона о понижении возраста уголовной ответственности. Татарстан инициативу не понимает и не одобряет. По мнению специалистов, нужно другое воздействие — с привлечением педагогов и психологов, а «тюрьма» — это крайняя мера.

В Госдуме зреет инициатива о том, чтобы опустить до 12 лет возраст, с которого наступает уголовная ответственность за тяжкие преступления — убийство, изнасилование, причинение смерти по неосторожности и другие насильственные преступления против личности. Сейчас уголовная ответственность по этим статьям наступает с 14 лет. Впрочем, законопроект еще не внесен в российский парламент официально.

Не виноваты они…

— Прежде чем эту инициативу всерьез обсуждать, надо проанализировать ситуацию с детской преступностью, — считает Уполномоченный по правам ребенка в Татарстане Гузель Удачина. — Пока же никакой аналитики криминогенной обстановки, связанной с детьми именно этого возраста, я не нашла. Единичные случаи, когда дети в возрасте 12-13 лет совершают тяжкие и особо тяжкие преступления, наверное, бывают. Но они же не в массовом порядке происходят.

Во-вторых, по мнению омбудсмена, такие дети не освобождаются полностью от наказания. К ним применяются воспитательные меры в специальных, предусмотренных для этого учреждениях закрытого типа. А в колониях нет условий для содержания и реабилитации преступников такого возраста.

— И, в-третьих, дети не виноваты, что они совершают преступления в 12 лет, — добавляет Гузель Удачина. — Однозначно, виновата семья.

Замначальника Управления участковых уполномоченных полиции и ПДН МВД по РТ полковник полиции Лариса Осипова тоже считает предложение снизить возраст уголовной ответственности ничем не обоснованным и нелогичным. По крайней мере, для нашей республики, где детская преступность снижается. За 9 месяцев нынешнего года в Татарстане совершено 280 преступлений — это меньше, чем было в прошлом почти на 100 правонарушений.

По данным МВД по РТ сейчас на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних состоит 3691 ребенок и только 353 из них — за те проступки, по которым подростки не достигли возраста уголовной ответственности. Но это в основном имущественные преступления — кражи, а также грабежи и вымогательства без насилия.

Подавляющее же большинство несовершеннолетних в республике попадает под надзор «детской полиции» за административные правонарушения — мелкое хулиганство и употребление спиртных напитков.

— Если, действительно, хотят принять закон о понижении возраста уголовной ответственности, то я не понимаю, для чего, — удивляется Лариса Осипова. — Какая цель? Посадить в тюрьму 12-летних? И что мы этим достигнем? Я не вижу никаких положительных перспектив такой инициативы. Есть федеральный закон о профилактике правонарушений среди несовершеннолетних, в которой задействованы все госструктуры и ведомства. Есть уже отработанный годами алгоритм профилактики, который действует. Есть учреждения, в которых содержаться и воспитываются подростки, совершившие преступления до возраста уголовной ответственности. Помещать 12-летних подростков в места лишения свободы? Мне кажется, это, по меньшей мере, нецелесообразно.

Сажать нельзя помиловать

А вот казанский психолог Владимир Рубашный, который много лет работал начальником психологической службы УФСИН РТ, считает, что исправительные учреждения для малолетних преступников, не достигших возраста уголовной ответственности, работают недостаточно эффективно. Более того, именно там, по словам эксперта, подростки учатся «блатате» и воровскому уставу.

— Но сажать 12-летних детей, у которых гораздо больше шансов исправиться и стать нормальным человеком, во взрослые учреждения — это еще хуже, — добавляет психолог. — И для них, и для общества. Я в свое время очень много общался с подростками, которые некоторое время провели в СИЗО. Даже если его адвокат «отбил» или суд дал условное наказание, сам факт, что он уже «посидел» придает подростку некий тюремный ареол. Вот «АУЕ» возникает именно по этим причинам — когда детей за незначительные преступления сразу прячут за решетку. Нужно другое воздействие — с привлечением педагогов и психологов, а «тюрьма» — это крайняя мера.

Владимир Рубашный высказывается не только против понижения возраста уголовной ответственности, а, наоборот, считает, что нужно повышать его. Но не «скучивать» таких подростков вместе в изолированной от общества среде, а работать с каждым индивидуально — в семье, в школе, во дворе. Разумеется, если речь идет о незначительных преступлениях.

— Конечно, центры временного содержания должны функционировать, — добавляет экс-начальник психологической службы УФСИН по РТ. — Но их необходимо переформатировать. Там должен быть режим, но они не должны превращаться в некое подобие тюрем. Они должны быть педагогическими центрами, мы должны понять, почему ребенок совершил преступление, и устранить этот фактор из его жизни. Понятно, легче всего сказать, что мамка пьяная виновата, что семья маргинальная. А не вина ли это государства, что ребенок годами живет и формируется в такой семье и ему некуда деваться, не к кому обратиться? А потом мы удивляемся, когда лишенный нравственных и моральных ориентиров подросток совершает жестокое преступление, от которого содрогается все благопристойное общество.

Семеро по лавкам

Журнасты KazanFirst решили лично проверить, как живется малолетним «преступникам» в одном из таких «исправительных» учреждений и отправились в Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей МВД РТ.

Неприметная постройка в салатовом сайтинге с высоким крыльцом, к которому ведет березовая аллейка, усыпанная золотистой осенней листвой. Таким романтичным и спокойным местом кажется со стороны это серьезное учреждение. Сюда попадают на срок до 30 суток дети в возрасте с 7 лет и до 18-ти, которые совершили преступления, но по малолетству избежали «взрослого» наказания. А «рецидивисты», или как их здесь называют, «повторники», отправляются отсюда дальше — в учебные учреждения закрытого типа — на несколько лет.

Если бы не подполковничьи погоны начальника ЦВСНП Розы Хайруллиной, которая встретила нас, мы бы приняли ее за директора школы или даже руководителя детского летнего лагеря. Комната для свиданий родственников с постояльцами Центра, куда мы зашли повесить верхнюю одежду, тоже не отличается тюремным антуражем — мягкая мебель, ковер и рыбки в аквариуме.

— Сейчас у нас семеро детей. Трое из них уже направляются в образовательные учреждения закрытого типа, — рассказывает Роза Хайруллина. — Все они в основном за кражи сюда попали. Начинаешь их спрашивать, почему совершили, говорят, что телефона такого не было, а захотелось, или друзья позвали воровать, а показать, что испугался, не хотелось. Ну, а старшие ребята, конечно, воруют, чтобы продать. Да и то, большинство из них тратит потом деньги на конфеты и всякие вкусности. Бывает, что и за тяжкие преступления к нам привозят, но это исключительные случаи. Всего за девять месяцев нынешнего года в Центре побывало 385 человек. Это немного — раньше было больше. Сейчас судьи как-то не очень любят к нам направлять. Наверное, думают, что у нас тюрьма. Но это совсем не так.

По словам подполковника полиции Хайруллиной, в Центре созданы все условия, чтобы малолетний правонарушитель не чувствовал себя униженным и ущемленным. Просторный класс, вкусная еда, комната психологической разгрузки, воркаут во дворе, спортивная площадка строится. Разве что свободы не хватает.

— Наша задача — отвлечь ребенка от улицы, от преступной среды, от неблагополучных семей и научить его другой жизни — что-то делать своими руками, открыть в себе таланты, и многие дети нам потом очень благодарны и даже письма пишут — рассказывают, как у них складывается судьба.

С особо теплым чувством начальник ЦВСНП вспоминает 16 воспитанницу, которая недавно — на день пожилого человека, организовала праздничный концерт для пенсионеров — бывших сотрудников учреждения.

— Девочка была из очень благополучной семьи, родители занимали достаточно высокие посты, — рассказывает Роза Хайруллина. — Но познакомилась с мальчиком и стала деньги похищать у родителей на «гулянки» в кафе и ночных клубах. Приходила поздно ночью, а то и вовсе не приходила.

Девочка несколько раз попадала в Центр, и, в конце концов, суд принял решение направить ее в спецучилище закрытого типа. Причем, родители согласились с решением и не ошиблись — дочка перестала «дурить», занялась серьезно учебой и продолжила занятия по вокалу, на которые она ходила еще в семье. В итоге ее досрочно отпустили домой, и сейчас она поступила в музыкальный колледж. «Протеже» не забывает своих воспитателей в погонах и участвует в концертах по случаю праздников.

Пока мы общались в коридоре с Розой Хайруллиной, мимо нас строем прошли воспитанники Центра, направляюсь в класс на урок.

— Три – четыре, — скомандовал направляющий.

— Здрав-ствуй-те! — отчеканила «колонна» и пошла дальше.

«Вы же тупые, ничего не понимаете!»

13-летний Максим из Чистополя (здесь и далее имена подростков изменены, — Ред.) — злостный «повторник». Он уже «отмотал» 8 месяцев в спецшколе в поселке Левченко, но вернулся в неблагополучную семью, и его снова, как говорится, засосала улица.

— В училище он хорошо себя зарекомендовал — его хвалили, а дома — мама пьет, те же криминальные друзья, те же знакомые, и, естественно, получилось так, что он опять начал воровать, — сетует подполковник Хайруллина.

Сейчас суд принял решение отправить Максима на учебу в закрытое училище уже на три года. Мальчик признался, что на этот раз украл деньги, велосипед и кольцо, но продать не успел — вернул все обратно.

— А что ты любишь есть больше всего? — интересуюсь у Максима, вспомнив про конфеты, о которых рассказывала начальник ЦВСНП.

— Торт! — расцветает улыбкой лицо мальчишки.

— А ты часто дома торт ешь? — уточняю.

— Да. Когда день рождения бывает, покупают, — улыбается подросток.

А еще Максим любит читать детективы и хочет стать полицейским, потому что у него есть взрослый друг, который работает в полиции.

— Это моя «пэдээнщица» (инспектор по делам несовершеннолетних, — Ред.) — Ксения Андреевна, — добавляет парень. — Я, конечно, на нее иногда обижаюсь… Но она хорошая.

Константину уже 16 лет, его привезли в Центр из Набережных Челнов. Здесь парень уже второй раз. Сейчас попался за кражу ноутбука, который он успел продать аж за 3 тысячи рублей, а деньги, как выразился подросток, «прогулял».

— Мне здесь нравится, — говорит Константин. — Но дома лучше.

Ильдару из Менделеевска 12 лет, но выглядит он еще младше: худенький, на личике — огромные умные глазищи. В общем, внешность вполне благополучная. Старшие друзья попросили мальчика постоять «на стреме», пока воровали авторегистратор. Мама, узнав о проступке сына, запретила ему гулять, а суд направил его на двое суток в Центр, чтобы окончательно осознал вину.

— А если бы ты знал, что приняли новый закон, и тебя за это в тюрьму посадят на два года, ты бы согласился помочь товарищам? — интересуюсь у «преступника».

— Не-е-е-т…, — испуганно хлопает он длинными ресничками.

А это Олеся из Казани. Ей 13 лет. В Центр она попала за то, что, испугавшись контрольной по математике, позвонила в полицию и сообщила о якобы заложенной в школе бомбе.

— Ну, не подготовилась, ну подошла бы сказала учителю, — беседует с ней воспитатель. — Ты же неплохо учишься, может быть, написала бы.

— Учительница сказала, что если будет «два» за контрольную, то и в четверти тоже «двойка» будет, — оправдывается «террористка», виновато опустив голову. — Она всем говорит «вы же тупые, ничего не понимаете!».

За тот звонок суд «приговорил» Олесю к 10 суткам в Центре. Мама уже ее навещала — приносила вкусняшки.

На вопрос, кто виноват в том, что дети в таком возрасте совершают преступление, Роза Хайруллина не дает однозначного ответа. По ее мнению, это и семья, и общество, и школа, где не любят двоечников и стараются от них избавиться, но никак не сами дети.

— Многие из них даже в 7 классе таблицу умножения не знают, а начинаешь с ними учить, — все у них получается! Вот вчера одному объяснили математику, и он все понял. Так его остановить было невозможно — весь вечер решал, — смеется начальник Центра.

Елена Мельник

Источник: https://kazanfirst.ru/article/448703